«Вагнер» - кровавый ринг - Лев Владимирович Трапезников

— И все здесь так… Конфеты целыми коробками, сигареты коробками, — комментирует Токарь происходящее вокруг него.

Я понимаю, что он впервые в такой ситуации, и его все это не нервирует, а, наверное, больше интересует все вокруг, это как любопытство, что ли. Он для себя открывает здесь, так скажем, новый мир…

Однако самое интересное все же было здесь не в апреле 2023-го, а тогда, в 2022-м, и жаль, что не успел охватить все самое интересное Токарь в этой войне. Бывает так, уважаемый читатель, что вот явится иногда человек на войну, а большинство активных действий уже завершилось, и чтобы на активность боевую попасть, это еще постараться надо… Могут и в спокойное место определить, довоевывать, так сказать, хотя слова «спокойное место» здесь я употребляю как условность, большую условность. Война, она и есть война. Однако часто и как правило судить по одному клочку впечатлений о большом деле не стоит. Чтобы понять суть дела, всю его эмоциональную, или, так скажем, психологическую составляющую, со всеми самыми интересными картинками происходящего, необходимо побывать в самом пекле происходящего.

И вот, ближе уже к обеду, часам к двенадцати дня, заходит к нам очередной старший и объявляет всем:

— Господа! Кого называю, собираемся и выходим. Машина ждет на улице… Алекс!

— Здесь, — раздается у меня за спиной голос замполита.

— Токарь!

— Здесь!

— Кавун!

— Я-я, — послышался голос моего знакомого где-то сзади меня.

— Фокс!

— Здесь…

— Провиант!

— Здесь! — громко я подаю свой голос и начинаю вставать со своих нар.

— Хакер…

— Здесь…

— Скат!

— Здесь я.

Ставлю свою железную кружку с горячим крепким чаем на доски верхних нар, или лежанки, скатываю свой спальник, пакую его в мешок, креплю все это к своему маленькому рюкзаку. Надеваю на себя бронежилет, затем разгрузку, взваливаю на себя рюкзак, надеваю на голову каску, беру автомат в руки и быстрыми шагами направляюсь к выходу из помещения. Проходим по коридору, вот тамбур, залитый водой, и мы его переходим друг за другом по кирпичам и доскам, поднимаемся на первый этаж и направляемся к выходу из здания. Здесь ждет нас «Урал».

Ехали часа два, может быть, и, к моему удивлению, заехали на неизвестный мне объект. То есть до передовой мы в этот день не добрались… «Урал» остановился. Начали медленно подниматься со своих мест и продвигаться к борту кузова, держа в руках свои рюкзаки и автоматы. Выгрузились. Здание, около которого мы остановились и которое по факту должно было быть нашим временным пристанищем, выглядело презентабельно… Не помню, сколько этажей в нем было, два или три, но судя по вывескам на нем, это был бывший офис какой-то конторы. Было также понятно, что мы в городе находимся. Проходим в здание, но не через парадный вход, а с торца. Здесь даже пропускной пункт у них оборудован, где дежурят наши люди за стойками. Проходим маленькое фойе и, попадая в небольшой тамбур, поднимаемся вверх по лестнице. Второй этаж.

Да, эта база «Вагнера» выглядела не так, как другие. Облицовка стен — чуть ли не под евроремонт, такие же комнаты — чистые. В одной из больших комнат, где были настилы из досок, мы расположились, разложив на досках свои спальники. Нас семь человек. Чуть подальше, как смежная комната, еще зал, и в этом маленьком зале на подобных нашим настилах из досок тоже разместились бойцы, их пять человек всего. Если выйти из зала, повернуть по коридору направо и идти по этому коридору, то попадаешь на развилку, справа от тебя тоже коридор с кабинетами, а сейчас это кубрики для бойцов, и рядом с развилкой этой по правую руку сразу туалет и маленький тамбур с раковиной и краном, над которыми висит зеркало, а слева от развилки выход на лестничную площадку, а если прямо — там большая кухня обустроена. На кухне большой длинный стол метра три длиной и широкий, слева на кухне что-то вроде кухонного гарнитура, где стоят кружки, лежит в коробках печенье, стоят банки из-под каши или тушенки, кофе в пакетах и в пакетиках чай.

Да, остановились в большой комнате. Вскоре на кухне собрались почти все, кто приехал. Кто-то заварил чай, а кто-то кофе залил кипятком. Затем начали осматривать помещение. Кстати, на этом объекте был приличный туалет и вода из-под крана. Я побрился, так как решил бриться, пока есть возможность. «Возможности не будет, значит, не будет, тогда и не буду бриться», — думал я так. Зайдя в помещение для курения, я обнаружил здесь всех наших и еще двоих, которые были постоянными работниками базы, так скажем. Один из них высокий, серьезный человек, и по всей видимости он занимал здесь какую-то ответственную должность, так как я неоднократно видел по приезде, как он ходил и отдавал разные распоряжения. Другой был поменьше, уже в возрасте и занимался обеспечением порядка на этаже. Боец из нашей команды Скат, сидя на скамейке, что стояла слева от входа в помещение ближе к окну у стены, рассказывал о своем прошлом.

— Тогда я на Севере работал. Управляющим был в организации. Долго работал и с хозяином фирмы был в дружеских отношениях, — рассказывал с улыбкой Скат, — и ведь всего там вдоволь было у меня. КамАЗы, цех по металлообработке… Десять лет я так работал, пока не подставили и не сел. Вот интересная вещь такая, у меня в лагере ноутбук был, и я постоянно по нему с женой общался через интернет. И такое чувство, что прямо и не сидишь, а дома находишься. Если интернет есть, то и сидеть можно, — констатировал с улыбкой Скат.

— А сюда зачем приехал? — спрашивает Ската работник базы, что постарше, потягивая сигарету.

— Воевать приехал, время подошло бить их всех, — отвечает Скат, — а ты на передовую собираешься, когда или как?

— Я уже побывал на передовой и не собираюсь туда. Что я, не знаю, как эта хрень выглядит, и не знаю, что там творится? Знаю. Я кашник, дорабатываю здесь. Ранен был. Сейчас срок контракта выходит и уезжаю домой. Во (!) эта мне передовая, — показывает руками кашник у горла и выше головы, — так что всего мне там хватило, на этой передовой.

— Так ты так не волнуйся, что ты кашник, — вроде бы и серьезно, но с какой-то внутренней улыбкой Скат объясняет ситуацию собеседнику, — мы здесь все (!) кашники, только война не вовремя началась. Вот началась бы она тогда, когда мы в лагерях сидели, то пошли бы на войну из лагерей раньше, а